Виа Долороза свидетельства жертв Сталина

tautas ienaidnieku ģimeņu locekļu un 42 miljoni zemnieku bez pasēm.

Latvija no 1940. līdz 1950. gadam zaudēja vairāk kā ceturto daļu no iedzīvotāju kopskaita 1939. gadā. Lēš, ka 1940.- 1949. gadā no Latvijas uz austrumiem deportēti vai gājuši bojā 120 - 160 tūkstoši cilvēku. Daži trimdas autori domā, ka šis skaitlis ir bijis 180 - 216 tūkstoši. Visi šie skaitļi tomēr ir tikai aptuveni, un mūsu vēsturniekiem uzliek pienākumu veikt iespējami precīzu uzskaiti, kuŗā nav jāaizmirst iznīcinātie latviešu kolonisti un citi latvieši Padomju Savienībā.

Stradiņš piemin pārmetumu, ka viņš jaucot kopā upuŗus un bendes. Viņš runā par mezglotu pavedienu, kas vēl jāatšķetina vai - jāpārcērt. Jāsaglabā tomēr viena mēraukla: humānisms un vispārcilvēcīgās vērtības. Atliek tikai piebilst, ka, neraugoties uz to, kādu ideoloģiju aizstāvot krituši vai kādas ideoloģijas vārdā iznicināti, šie milzu upuŗi ir zaudējums latviešu tautai, tagad it sevišķi izjūtams.

1988. gada 23. martā Latvijas Rakstnieku savienības ierosmē izveidota staļinisma ļaundarību apzināšanas komisija, kas uzsākusi cietušo un aculiecinieku atmiņu vākšanu. Šī darba rezultātā ir radusies arī te apskatāmā grāmata, ko Stradiņš uzskata tikai par iesākumu, paredzot turpmākus sējumus. Grāmatā starp atmiņu rakstiem, izsūtīto vēstulēm un dokumentu kopijām ievietoti arī romānu un stāstu fragmenti, tāpat daudzu autoru dzejoļi. Tie palīdz izgaismot ciešanas, pazemojumus un izmisumu, ko rāda grāmatā ievietotās atmiņas.

Kādēļ visas šīs ciešanas? Vai šie cilvēki bija ko noziegušies? Kāda nozieguma dēļ mazus bērnus atrāva no vecākiem? Kādēļ izšķīra ģimenes? Kas bija tā vara, kas nosacīja šo cilvēku likteņus? Dieva griba? Pašu cilvēku rīcība, kas veda viņus uz iznīcību? Vai tikai varmācīgas valsts iekārtas stūrgalvīga turēšanās pie savu jēgu zaudējušās "šķiru cīņas" ideoloģijas? Vai šīs ideoloģijas kalpi paši vairs ticēja tai utopiskajai nākotnei, kuŗas vārdā tāda "cīņa" tika vesta? Vai viņu rīcību noteica tikai aklas bailes pašiem par savu drošību? Cik tur bija iejaukta slimīga tieksme, pat kaislība, vērot spīdzināto mokas? Daļēju atbildi jau mēģina dot sociologa Igora Beztuževa-Ladas 12 lappušu gaŗais apcerējums: "Patiesību un tikai patiesību". Autors raksta zīmīgus vārdus: "Mums jāmācās cilvēkus vērtēt nevis pēc viņu piederības pie viena vai otra 'resora', bet pēc viņu rīcības, pēc viņu dvēseles". (27)

Šī grāmata pilnīgu atbildi nedod. Tā gan atklāj riebīgas, netīras aizkulises, neapvaldītas tumšākās dziņas. Bija arī pašmāju cilvēki, kas sastādīja sarakstus, sacerēja denunciācijas par kaimiņu, iekāroja viņu mantību, skauda; citi domājās uz brāļu nelaimes ceļam "gaišu nākotnes ēku". (18) Piemēram tie, kas čekistu uzdevumā Valkā, Alūksnē un Rīgā veidoja jaunatnes "nacionālās pagrīdes" grupas, lai paši izkļūtu no cietuma, bet mokās un nāvē iedzītu dedzīgus, jaunus patriotus. Par to stāsta Aleksandrs Pelēcis, kas pats, kā viņš raksta, tautas sūro likteņa kausu ir izdzēris līdz galam. (466)

Bet grāmatai ir arī otra plāksne: tā rāda dažu cilvēku pārsteidzošu pašaizliedzību un iežēlu par saviem līdzcietējiem. Tādus piemērus sastopam archeologa Vladislava Urtāna stāstījumā par pusotra tūkstoša latviešu bāreņu pārvešanu no Sibirijas 1946. gadā, par ko pat Latvijā vēl nav viss zināms. 1988. gadā Urtāns raksta: "Kad beigsim klusēt par to, par ko jākliedz?" (155). Savas atmiņas šeit ir publicējuši arī vairāki no tiem, kas kā bērni bija pārbraucēju starpā. Urtāns stāsta arī par izsūtījumā satiktajiem akadēmiķiem, kas miruši mocekļu nāvē. Pret tiem, kas izdzīvoja, represijas turpinājās arī pēc atlaišanas Latvijā. Un tomēr, kā sastādītāja saka: Domas un sapņi pārvēršas jaunā enerģijas veidā un, atgriežoties uz zemes, liek dzīvajiem pacelt galvu un iztaisnot plecus". (7)

Kas palīdzēja izdzīvot? Ar labu veselību vien nepietika. Vajadzēja arī ciešas apņemšanās, stūrgalvības, atjautības un laimīgas sagadīšanās. Varbūt vajadzēja arī savu daļu nekaunības, aizstāvot sevi tur, kur valdīja džungļu un noziedznieku likumi. Varbūt bija gadījumi, kad vajadzēja arī godprātības un cilvēcības. Dažreiz izciest palīdzēja arī dziesma. (528)

Grāmata sastādīta staļinisma upuŗu piemiņai, bet tā nav tikai piemiņas grāmata vien. Jau tas, ka paredzēti turpmāki sējumi, norāda, ka publicētie atmiņu pieraksti ir domāti kā avots vēsturnieku un sociologu pētījumiem par to, kas notika ar daudzām tautām Staļina, pēcstaļina un neostaļinisma laikā, kā to saka grāmatas sastādītāja. Noziedznieki ir mēģinājuši slēpt savas pēdas. Aculiecinieki ir nogalināti, archīvi ir iznīcināti. To vietā būs jāizmanto atmiņu pieraksti, tos rūpīgi sakārtojot un salīdzinot. Tas ir vēsturnieku un sociologu uzdevums, lai brīdinātu pasauli no līdzīgu parādību atkārtošanās nākotnē.

">

КНИГА ПАМЯТИ И ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК

Via Dolorosa. Свидетельства жертв сталинизма. Составитель Анда Лице. Рига: Лиесма, 1990. 601 стр.

Во введении к книге, написанном в декабре 1988 года, Я. Страдыньс дает краткий обзор развития террора сталинизма и его жертв как в Советском Союзе, так и в Латвии. Строгая статистика показывает, что в конце правления Сталина, в 1952 году, в лагерях находилось 12 миллионов человек. 62 миллионам были ограничены элементарные права человека; это были 20 миллионов членов семей врагов народа и 42 миллиона крестьян без паспортов.

Латвия с 1940 по 1950 год потеряла более четверти населения по сравнению с 1939 годом. По оценкам, с 1940 по 1949 год из Латвии на восток были депортированы или погибли 120-160 тысяч человек. Некоторые авторы в изгнании считают, что эта цифра составляла 180-216 тысяч. Все эти цифры, однако, являются лишь приблизительными, и на наших историков возлагается обязанность провести максимально точный учет, не забывая уничтоженных латвийских колонистов и других латышей в Советском Союзе.

Страдыньс упоминает упрек в том, что он смешивает жертв и палачей. Он говорит о запутанном узле, который еще предстоит распутать или - разрубить. Однако стоит сохранить одну меру: гуманизм и общечеловеческие ценности. Остается лишь добавить, что, несмотря на то, какую идеологию защищали павшие или ради какой идеологии были уничтожены, эти огромные жертвы являются потерей для латышского народа, особенно ощутимой сейчас.

23 марта 1988 года, по инициативе Союза писателей Латвии, была создана комиссия по изучению злодеяний сталинизма, которая начала собирать воспоминания пострадавших и очевидцев. В результате этой работы появилась и рассматриваемая здесь книга, которую Страдыньс считает лишь началом, предвидя последующие тома. В книге среди воспоминаний, писем депортированных и копий документов также помещены фрагменты романов и рассказов, а также стихи многих авторов. Они помогают осветить страдания, унижения и отчаяние, которые показывают воспоминания, помещенные в книге.

Почему все эти страдания? Совершили ли эти люди какое-то преступление? За какое преступление маленьких детей отрывали от родителей? Почему разделяли семьи? Кто была та власть, которая определяла судьбы этих людей? Божья воля? Действия самих людей, ведущие их к уничтожению? Или только упорное следование насильственного государственного устройства за своей потерявшей смысл идеологией "классовой борьбы"? Верили ли сами слуги этой идеологии в утопическое будущее, ради которого велась такая "борьба"? Определяли ли их действия только слепые страхи за свою безопасность? Насколько была вовлечена болезненная склонность, даже страсть, наблюдать за мучениями пыток? Частичный ответ уже пытается дать 12-страничное эссе социолога Игоря Безтужева-Лады: "Правду и только правду". Автор пишет значительные слова: "Мы должны учиться оценивать людей не по их принадлежности к тому или иному 'ведомству', а по их действиям, по их душе". (27)

Эта книга не дает полного ответа. Она открывает отвратительные, грязные закулисные действия, неуправляемые темные инстинкты. Были также местные люди, которые составляли списки, сочиняли доносы на соседей, завидовали их имуществу; другие думали, что строят "светлое будущее" на несчастье братьев. (18) Например, те, кто по заданию чекистов в Валке, Алуксне и Риге создавали молодежные "национальные подпольные" группы, чтобы самим выйти из тюрьмы, но в мучения и смерть вгоняли горячих молодых патриотов. Об этом рассказывает Александр Пелецис, который сам, как он пишет, испил горькую чашу судьбы народа до дна. (466)

Но у книги есть и другая сторона: она показывает удивительное самоотвержение и сострадание некоторых людей к своим товарищам по несчастью. Такие примеры встречаем в рассказе археолога Владислава Уртанса о перевозке полутора тысяч латвийских сирот из Сибири в 1946 году, о чем даже в Латвии еще не все знают. В 1988 году Уртанс пишет: "Когда мы перестанем молчать о том, о чем надо кричать?" (155). Свои воспоминания здесь также опубликовали несколько из тех, кто был среди детей-перевозчиков. Уртанс также рассказывает о встреченных в ссылке академиках, умерших мученической смертью. Репрессии против тех, кто выжил, продолжались и после освобождения в Латвии. И все же, как говорит составитель: Мысли и мечты превращаются в новый вид энергии и, возвращаясь на землю, заставляют живых поднять голову и расправить плечи". (7)

Что помогло выжить? Хорошего здоровья было недостаточно. Требовались также твердые намерения, упорство, находчивость и счастливые совпадения. Возможно, нужна была и своя доля наглости, защищая себя там, где царили законы джунглей и преступников. Возможно, были случаи, когда нужна была и добросовестность и человечность. Иногда пережить помогала и песня. (528)

Книга составлена в память жертв сталинизма, но она не только книга памяти. Уже тот факт, что предусмотрены последующие тома, указывает на то, что опубликованные воспоминания предназначены как источник для исследований историков и социологов о том, что происходило с многими народами во времена Сталина, после Сталина и неосталинизма, как говорит составитель книги. Преступники пытались скрыть свои следы. Свидетели были убиты, архивы уничтожены. Вместо них придется использовать записи воспоминаний, тщательно их организуя и сравнивая. Это задача историков и социологов, чтобы предупредить мир о повторении подобных явлений в будущем.